Стратагемная рациональность традиционного Китая

Издавна ведущие европейские мыслители отказывают китайскому традиционному мышлению в систематичности, теоретичности и рациональности, незатейливо прочитывая его как банальное морализирование («нравственная философия», в лучшем случае – «моральная метафизика» и т.п.), не подкрепленное никаким собственно философским дискурсом. Однако привычная социоэтическая этикетка скрывает гораздо более глубокую, нежели лежащая на поверхности «практическая мудрость», проблематику стратегического мышления. В ее центре – вопрос выбора всевозможных стратегий: от приземленно житейских до специально технических, от личного экзистенциального выбора до судьбоносных государственных решений. Концепция выигрышной стратегии эмблематизируется драматичным сюжетом смертельного риска («наступания на тигриный хвост»), но при определенных условиях – с гарантированно счастливым исходом. В качестве эталонной стратегии предлагается чудодейственная по своей эффективности стратегия гармонии (хэ 和), позволяющая безнаказанно «наступать на тигриный хвост» (люй ху вэй 履虎尾). С точки зрения стратегического мышления критерием познавательной ценности рассуждения выступает его эффективность (в контексте той или иной игры), а максимальной эффективностью обладает безошибочный прогноз, т.е. возможность с помощью рассуждения спрогнозировать исход будущего развития событий. В идеальном случае (при соблюдении определенных условий) прогностическое рассуждение становится не просто правдоподобным, а стопроцентно достоверным, т.е. аподиктически истинным умозаключением. Поэтому высочайшим когнитивным статусом в китайской интеллектуальной традиции наделяются заведомо безошибочные прогностические рассуждения. Этот тип умозаключений, где достоверность предвидения гарантируется реализацией определенной выигрышной стратегии, может быть назван прогностической формой дедукции. В результате динамизм китайской логики, опирающейся на целенаправленное сценирование будущего (подчас с помощью стратагем разной степени хитроумности), разительным образом отличается от статичности классического образа логики (как традиционной, так и современной), когда логика оказывается не более чем статичным стражем корректности рассуждения. Напротив, китайская концепция логики фокусируется на выведении следствий из стратегических соображений относительно будущего, активно и целенаправленно формируемого познающим и одновременно конструирующим как самого себя, так и окружающий его мир субъектом.

1. БШЧИ – Бошу Чжоу И цзяоши (Шелковая рукопись Чжоу И с сопоставительными пояснениями) / пер. на совр. кит. и коммент. Дэн Цюбо. – Чанша, 1996.

2. Вейль 2005 – Вейль Г. О философии математики. – М.: КомКнига, 2005.

3. Карапетьянц 2015 – Карапетьянц А.М. Ранняя китайская системология. – М.: Наука; Восточная литература, 2015.

4. Кобзев 1994 – Кобзев А.И. Учение о символах и числах в китайской классической философии. – М.: Восточная литература, 1994.

5. Титаренко, Кобзев, Лукьянов 2006–2010 – Титаренко М.Л., Кобзев А.И., Лукьянов А.Е. Духовная культура Китая. Энциклопедия. В 5 т. – М.: Восточная литература, 2006–2010.

6. ЧЦЦЧ – Чжуцзы цзичэн (Собрание произведений всех мудрецов). – Пекин, 1988.

7. Шицзин – Шицзин / Издание подготовили А.А. Штукин и И.Т. Федоренко. – М.: Изд-во АН СССР, 1957.

8. ШСЦЧШ – Шисаньцзин чжушу (Тринадцатиканоние с комментариями и субкомментариями). Т. 1. – Шанхай, 1935.

9. Legge 1893 – Legge J. The Chinese classics with a translation, critical exegetical notes, prolegomena, and copious indexes. 7 vols. Vol. 1. – Oxford, 1893.