Введение в рубрику. В статье анализируется концепция социокультурной динамики, разработанная А.С. Ахиезером. Показывается применимость этой концепции к пониманию ряда важнейших социальных и культурных смыслов: демократии и социальной справедливости. Автор статьи анализирует ряд вызовов, стоящих сегодня перед человечеством, решение которых посредством медиации пока не найдено: вызов неопределенности, вызов всеобщей цифровизации, возможность радикальной трансформации человеческой телесности и психики с помощью новейших технологий. Автор показывает, что новые социально-экономические вызовы пониманию равенства и неравенства ведут к поиску медиаций между либеральным и социалистическим проектами.

Объяснение российских инверсий сталкивается с проблемами концептуального характера. Традиционно используемый концептуальный аппарат, набрасываемая на реальность теоретическая сетка, похоже, «не ловит» эту реальность или в лучшем случае пытается ее описать. Не улавливаются природа и механизмы, лежащие в особенностях российского общества, его динамики. Отсюда - заключения о патологии, колее, константной матричности и прочей безысходности и обреченности на воспроизводство «предрешенных» характеристик общественной жизни. Расширение концептуального аппарата конструктивным подходом в сочетании с конкретным историческим подходом позволяет выделить не одного актора модернизационных процессов (политическую элиту, связанную с государственной властью), а как минимум двух - власть и общество, причем конструктивно не связанных. В этой связи можно выделить две основные причины, обусловливающие маятниковый (инверсивный) характер модернизаций в России. Во-первых, это социальный фактор, т.е. особенности российского общества, слабое развитие социальных сил при доминировании власти. Во-вторых, это вторичный характер модернизационных заимствований, их неукорененность в российском социуме. Однако, в силу первой причины, эти попытки оказываются поспешными и непродуманными, порождая новые напряжения и деформации социума. Обе причины взаимно дополняются и переплетаются. Вместе с тем общецивилизационные процессы, такие как урбанизация и формирование массового общества, изменяют характер российского социума, втягивая его в модернизационные процессы, включая формирование гражданского национального самосознания. Это создает предпосылки для качественно нового характера развития социума. Если главные факторы инверсионности со стороны «верхов» - поспешность и заимствование, то со стороны «низов» - это замедленное становление буржуазии, которое тем не менее формирует условия для реальной медиации. Анализ способов объяснения инверсивной модернизации российского общества обнаруживает особые возможности в плане методологической рефлексии и выявления перспектив конструктивистского и исторического подходов.

В статье ставится вопрос об объяснительном потенциале идеи исторического циклизма и ее роли в современных теориях общественного развития в качестве парадигмы моделирования исторической реальности, предусматривающей динамику единства прошлого-настоящего-будущего в историческом движении человечества. Проблема рассматривается в рамках социально-философской итер-претации исторического процесса как имеющего свои точки бифуркации, перерывы постепенности, сопровождающиеся сменой общественных идеалов, нравственных приоритетов, духовных смыслов и моделей социальной практики. В этой связи автор обращается к исследованию А.С. Ахиезера «Россия: критика исторического опыта», к его интерпретации цикличности как «пульсации» массовых характеристик общества в периоды наиболее ярко выраженных повторений в истории, на которые социальное бытие реагирует «рывками в обратном направлении». Каждый раз ситуация актуализируется, как показывает автор, появлением дуальных оппозиций, а в этой связи возрастанием позитивно-конструктивной роли критической рефлексии, которая ориентирует общественное сознание на адекватное понимание ситуации через диалог оппозиций, на отказ от абсолютизации полярностй в оценках и культурных предпочтениях. Иными словами, на стремление к взаимопониманию на базе принятых общих культурных смыслов и нравственных ценностей, на медиацию, т.е. на выход за рамки социально-культурной конфронтации. В статье обосновывается мысль, что ритмы истории имеют «сложный размер», свидетельствующий о несводимости истории к логике прямолинейного движения. Любая социальная система не имеет абсолютного завершения даже на этапе ее упадка, и потому конкретная историческая реальность сохраняет элементы сложившегося на основе национальной культуры старого, включает их в настоящее бытие, которое остается открытым для будущего. Автор приходит к выводу, что между духовной жизнью общества и его историческими виражами, циклами есть определенная культурно-историческая симметрия, которая говорит о главном: понять смыслы и значимость циклизма как явления истории можно только в единстве всех составляющих исторического процесса: социально-экономической, политической, нравственной, религиозной, культурной, собственно исторической (событийной). Такое понимание достигается совместными усилиями философов, историков, экономистов, политологов, культурологов.

Настоящая статья посвящена феномену деструктивной напряженности. Это новое для отечественной и мировой гуманитарной науки понятие. Благодаря трудам А.С. Ахиезера и его последователей широко известно понятие «конструктивная напряженность». Оно призвано представить любую культуру как дуальную оппозицию, два полюса которой демонстрируют ее желательное и нежелательное состояние, а вектор напряженности, протянутый от нежелательного к желательному, означает социокультурную конструктивность, обеспечивающую целостность и идентичность культуры. Социокультурные механизмы -инверсия и медиация - поддерживают конструктивную напряженность культуры и ее поступательное развитие. Не менее важна для культуры ее деструктивная напряженность, свидетельствующая о кризисе конструктивности, росте дезорганизованности культуры и общества, угрозах катастрофических процессов. Показателем социокультурного кризиса является столкновение и борьба между собой механизмов конструктивной напряженности - инверсии и медиации, во многом взаимоисключающих. К ним присоединяются механизмы деструктивного характера - эристика и «расщепление смыслов», представляющие собой дальнейшее развитие механизмов конструктивной напряженности в неблагоприятных условиях. Деструктивная напряженность культуры проявляется в противоречивом взаимодействии бинарных и тернарных структур, в принципе несовместимых. Между ними невозможен диалог; в результате их взаимодействия исключено рождение нового социокультурного результата. Деструктивная напряженность культуры - предвестник упадка, разрушения и гибели цивилизации. Снижение «градуса» напряженности ведет к падению деструктивности и возвращению культуры в русло конструктивной напряженности. Другая возможность преодоления деструктивности -это трансцендентная напряженность - своего рода уход субъекта культуры от дилеммы ее конструктивности и деструктивности.

Данная статья представляет собой своего рода ответ на беспокойство А.С. Ахиезера относительно способности новой российской власти извлечь уроки из его «Критики исторического опыта». В статье подвергаются философской рефлексии результаты академического исследования отношения различных слоев населения к работе органов власти и управления в стране, проведенного Институтом социологии в последние годы. Теоретико-методологической основой нашего исследования стало ахиезеровское представление о социологических закономерностях колебательного процесса нарушения (раскола) и восстановления социального согласия (порядка) в обществе и его учета властями и правящей элитой. В качестве социологического референта этих закономерностей нами рассматривается выполнение условий «гражданского договора» между властью и обществом относительно ответов на внешние и внутренние вызовы. Ситуативно получилось так, что исследование пришлось на такой этап жизни российского общества, когда у руководства стали преобладать, как писал А.С. Ахиезер, «хромающие решения», а у народа повысилось беспокойство относительно правильности цивилизационного выбора страны. Свидетельством тому является рост недоверия россиян к работе центральных и региональных органов власти и управления, что особенно проявилось в связи со снижением уровня жизни в последние годы и проведением непопулярной пенсионной реформы. Социологоуправленческий подход к исследованию проблем согласия и раскола в российском обществе строится на соотнесении действий властноуправленческой вертикали ожиданиям населения регионов с разным уровнем социокультурной модернизации. Это позволяет не только объяснить существующие различия в темпах проводимой властями РФ социокультурной модернизации, но и сделать выводы о своевременности реформирования всей властно-управленческой вертикали как условии адекватного ответа на вызовы и угрозы во избежание нового раскола.

В статье на примере современной России рассматриваются теоретические и философские аспекты проблемы сращивания власти и собственности. Методологический подход автора основан на концепции философии истории и общественного развития, разработанной А.С. Ахиезером. Так, сращивание власти и собственности рассматривается как фактор, блокирующий развитие страны, и вводится понятие синкрезиса «власть-собственность-управление», через которое объясняется мышление и действия руководителей перестройки и либерально-демократических реформ в России в 80-90-гг. XX в. В статье впервые предлагается рассматривать усилия по расчленению синкрезиса «власть-собственность-управление» в России как продолжение идеи разделения властей, зачинателями которой были представители западноевропейской демократической мысли - англичанин Дж. Локк и француз Ш. Монтескье, а также «отцы-основатели» Конституции США (А. Гамильтон, Дж. Мэдисон и Дж. Джей). Между тем классические западные теории демократических реформ не учитывают, что разделения ветвей политической власти недостаточно, необходимо также инстуционализировать отношения между властью политической и властью экономической. Разработанная А.С. Ахиезером методология анализа исторического опыта как раз выгодно отличается своей целостностью и учетом всей совокупности факторов: политических, экономических, социальных и культурных. Например, монополия трактуется Ахиезером не просто как экономическое, а как социально-историческое явление, возникающее еще на ранних этапах развития общества. Автор делает вывод о том, что, используя такие понятия социокультурной теории Ахиезера, как «сговор», «раскол» и «медиация», возможно разработать стратегию и тактику преодоления синкрезиса «власть-собственность-управление» для проведения широкой политической реформы, устанавливающей диалог между властью и обществом.

Статья является ответом на призывы всестороннего осмысления природы монструозности, т.е. явлений, которые не поддаются эмпирическому наблюдению, но при этом все чаще вызывают научный интерес. Показано, как монстр может быть осмыслен в качестве объекта культуры, продукта человеческого воображения, т.е. в виде произведений, создаваемых культурой для конституирования собственной идентичности, а также с точки зрения поведения и практических действий, в которых он проявляется и может подлежать обсуждению с моральной-нравственной точки зрения. При всей важности осмысления монструозности в рамках гуманитарных и социальных наук, следует особо отметить еe связь с философией как чего-то постоянно появляющегося и отождествляемого с лиминальными зонами. Рассматриваются обозначения, которые часто употребляются в виде синонимов монструозности, а также определяется ее специфическая природа. В статье постулируется, что философия пытается осмыслить, как человек притягивается миром с его монструозностью, которая является не просто составляющей всего бытия, а его неотъемлемой природой. Кроме того, имея дело с монструозностью, философия сама приобретает монструозный характер; в этом смысле она не может не быть творческой деятельностью, носящей универсальный характер. В заключении делается вывод, что философское осмысление монструозности является критически важным, поскольку философия постулирует основоположения, природа которых всегда так или иначе монструозна. Отмечается также, что естественнонаучные истоки изучения монструозности имеют философскую направленность, поскольку обращены к фундаментальному вопросу - «что есть жизнь?».

Таким образом, монструозность требует постоянного философского осмысления природы человека и жизни в целом, границы которых являются зыбкими и ускользающими.

Статья посвящена переходу культуры от категории пространства, характерной для классической картины мира, к неклассическому представлению о пространстве, а также роли в этом процессе искусства. Рассмотрены понятия «социальное пространство», «культурное пространство», «культурное время» и связанные с ними медиа. В человеческой истории «культурное пространство» связано с людьми, поддерживавшими в нем культуру. Сначала это были шаманы, потом священнослужители и профессиональные артисты. Но культурное пространство и культурное время зависят от стадий развития языка и общей картины мира. Яркий пример здесь - словарь племени хопи, где, в частности, отсутствовало слово «время». Рассмотрены пространства в Новое время. В этот период техника все настойчивее стала диктовать свои правила эстетике. В XVII в. начали появляться разнообразные технические медиа, позже - сенсорные медиа. В науке XIX в. возникли и утвердились квантовые механика и физика как основа нового взгляда на мир и пространство. Но во многом этот новый взгляд на мир был подготовлен искусством. В XX в. возникла дополненная (расширенная) реальность (англ. augmented reality, AR) -технология, которая дополняет физический мир, появилась и виртуальная реальность (VR). Виртуальная реальность уводит на периферию классический физический мир, и человек оказывается во власти своего подсознания. Виртуальная пространство - это созданный техническими средствами фантом пространства, который передается человеку через его ощущения: зрение, слух, обоняние, осязание. Из этого формируется новый ни на что не похожий мир и возникают новые пространства.

Философская дискуссия. Статья посвящена анализу специфики смысложизненной рефлексии и построена в форме диалога представителей казахстанского и российского философского сообщества. Авторы затрагивают цивилизационный контекст смысложизненной проблематики, выделяют эстетический, этический и аксиологический вектор смысложизненных исканий c опорой на историко-философскую традицию. Этот методологический подход позволяет сфокусировать внимание на модели «детерминации будущим». При этом Т.Г. Лешкевич особое внимание уделяет проблеме амбивалентности смысложизненной рефлексии, а С.Ю. Колчигин - необходимости духовного роста, развития сакрально-нравственного начала. Используя российский и казахстанский материал, авторы подчеркивают привязанность обсуждаемой проблемы к ее носителю, субъекту, анализируют типичные характеристики субъектности XXI в., показывают, что нравственный выбор конституирует «тип саморегуляции». Отмечается близость цивилизационных кодов России и Казахстана и делается общий вывод, что смысложизненная рефлексия должна привносить целевые и ценностные ориентиры в жизненные стратегии современников. Смысл жизни должен соотноситься с возобладанием разума и подтверждением того, что человек поистине есть Homo sapiens.