В данной статье излагаются и анализируются антиконформистские размышления Жака Эллюля, особенное внимание уделяя его критике современного мира технологий. Эллюль, один из французских писателей и ученых, чьи работы широко известны за пределами Франции, детально разработал свою интеллектуальную систему на основе специфической диалектики, которая позволила ему действовать в рамках мультидисциплинарности и систематически переходить в области социологии, философии, юридической науки, истории и богословия. Он положил начало подходу, выходящему далеко за рамки простого рассмотрения техники как потенциального средства отчуждения человека, и предложил своим читателям четкое понимание технологической системы, а также всех ее аспектов и их последствий. Жак Эллюль мастерски объяснил механизм, согласно которому современный человек, чтобы избежать своей трагической судьбы через попытку затмить священное, парадоксальным образом стремится стать творцом пространства, полностью освоенного техносферой, отнявшей его автономию, особенно через навязывание собственной идеологии. Современность открыла процесс автономии, из которого буржуазный проект смог извлечь выгоду до того, как пришло техноуправление, чтобы освободить себя от присутствия человека. Цель Эллюля - привлечь читателя к размышлению о реальной потере его свободы в такой среде, которая охватывает как общественное пространство, так и частную сферу. В статье, помимо рассмотрения актуальных проблем, предлагаются методологические соображения, касающиеся, в частности, вопросов современной пропаганды и политических иллюзий.

Статья посвящена анализу понятий памяти и истории с позиций идеи временной конечности и интерпретации концепции коллективной памяти в контексте учения Р. Козеллека. Немецкий историк обосновывал идею уникальности живой памяти непосредственных участников событий и подвергал критике концепцию коллективной памяти. Козеллек настаивает на том, что воспоминания всегда носят личностный характер, они обусловлены конкретным историческим контекстом эпохи, спецификой образа жизни и особенностями мировоззрения и характера действующих субъектов. После ухода из жизни носителей живой памяти представления об эпохе утрачивают свою аутентичность и их смысл в коллективном сознании изменяется. В этом отношении памятники и мемориальные мероприятия теряют свое первоначальное значение в процессе смены поколений. Козеллек подвергает критике теорию коллективного сознания и коллективной памяти Э. Дюркгейма и его последователя М. Хальбвакса. С точки зрения немецкого ученого, представители социологической школы неоправданно абсолютизируют влияние общественного сознания на формирование мировоззрения отдельного индивида и недооценивают факторы темпоральности и конечности живой памяти. Автор статьи детально анализирует аргументацию Хальбвакса и Козеллека и предлагает собственную интерпретацию понятия коллективной памяти. По мнению автора, Хальбвакс исследовал главным образом малые коллективы, Козеллек изучал коллективную память в глобальном значении, как культурно-историческое образование. Оба исследователя признают роль социальных структур, присущих историческим эпохам, влияющим на индивидуальное и общественное сознание поколений и содержание их воспоминаний, констатируют интерсубъективность знаний о прошлом. Автор статьи предлагает рассматривать символы не как единичные знаки, а в качестве средства структурирования пространственно-временных и концептуальных значений посредством языка, благодаря чему становится возможной передача опыта в публичной сфере. Если применить данную расширенную трактовку символов к концепции коллективной памяти, напрашивается вывод, что в сфере общественной жизни посредством данных символических знаков формируется система знаний интеллигибельного характера, распространяющихся в том же контексте современности, в котором осуществляется коммуникация отдельных индивидов и взаимосвязанных ограниченных социальных групп.

В статье анализируется учение Балланша о направленности истории и ее движущих силах. Представитель раннего французского романтизма придавал большое значение чувству, понимаемому как связующий элемент мудрости, морали, искусства. Чувство склоняет человека также к религиозной вере, которая должна служить ключом к пониманию истории. Различая моральный и интеллектуальный аспекты человеческой природы, Балланш видит в их взаимном несоответствии специфику современного ему этапа истории. Именно разрывом между ними он объясняет события Великой французской революции, рассматривая ее как первое значительное антирелигиозное выступление. Призывая к примирению всех враждующих партий, он предлагал обратиться к древним традициям. Балланш разделял историю на три большие эпохи. Если первая прошла под знаком торжества политеизма, то вторая характеризуется распространением христианства, третья же будет отмечена освобождением мышления. Эпохи взаимосвязаны, предполагают друг друга, все главные открытия человечества сохраняют для них свое значение. В основе «социальной палингенесии» Балланша лежат представления о периодическом возрождении, восстановлении общества, преобразовании обветшалых его форм. Но для него стержнем социального организма всегда служит мораль, неотделимая от религии. Общество меняется, но никогда не гибнет. Выступая с критикой просветительской мысли, Балланш отвергал как теорию общественного договора, так и концепцию народного суверенитета. Политическое будущее он видел в преобладании принципа конституционной монархии. Особое значение он придавал учению о человеческой солидарности, с которым связывал ближайшие политические перспективы. В концепции Балланша соединены консервативные элементы с идеей прогресса, а его философия истории служит ценным свидетельством тех настроений, которые характерны для немалой части представителей французской интеллектуальной культуры первых десятилетий XIX века.

Статья посвящена анализу дискуссии по вопросу колонизации в эпоху Июльской монархии. Во Франции было два колониальных периода: один закончился примерно в 1790 году, а другой начался около 1860 года. В ходе первого происходила колонизация Америки (Вест-Индия, Канада, Луизиана) и Индии (индийские торговые поселения), в процессе второго - африканский и азиатский континенты. Между этими двумя периодами шли интенсивные дискуссии о колонизации между ее сторонниками и противниками. Французская либеральная школа во главе с Гизо, Токвилем и Пасси выступала как против колонизации, так и против рабства. Их оппозиция рабству обосновывалась экономическими и гуманитарными аргументами. Экономические состояли в том, что, как они считали, колонизация - это дорогостоящая и бесполезная для государства политика, поскольку отвлекает ресурс и препятствует инвестициям, необходимым для развития страны. Гуманитарные аргументы основывались на неприемлемости самого явления рабства и работорговли, что побуждало принимать политические меры для обеспечения запрета торговли на территориях, контролируемых европейцами. Во время колонизации эти меры были распространены на всю Африку, что положило конец практикуемому там рабству. Аргументы, общепринятые в тот период, были снова использованы, начиная с 1950 года, когда начался процесс деколонизации.

В статье рассматриваются политические и этические основания концепции умеренного монархизма графа де Шамбора. Внук Карла X, граф де Шамбор, Генрих V (1820-1883), обладая высоким авторитетом, на протяжении всей жизни олицетворял надежды французских легитимистов на восстановление монархии. В своих трудах он сформулировал полноценную политическую программу, нацеленную на противостояние идеям Революции. Политические идеи графа де Шамбора были наиболее удачным выражением контрреволюционных суждений третьей четверти XIX века. Для восстановления социальной стабильности граф де Шамбор предлагал учредить умеренную христианскую монархию, основанную на пересмотре системы правления, восстановлении местных свобод и стремлении к социальной справедливости, существенному улучшению положения рабочих. Шамбор отвергал макиавеллизм в политике, власть понималась им не как господство, а как служение с целью восстановление гармонии и справедливости. В его представлении власть в государстве должна быть передана сильному государю, который становится арбитром частных интересов и гарантом общего блага. В умеренной монархии должно быть всеобщее избирательное право, но ограниченное трехступенчатой электоральной структурой, позволяющей консультироваться с каждым членом по компетентным вопросам, обучать исполнению обязанностей и делать выбор на основе опыта и заслуг. Эта политическая программа столкнулась с противодействием либерально-консервативных кругов, стремившихся не допустить возвращения к власти короля, приверженного Силлабусу папы Пия IX с известными антимодернистскими принципами, и выдвинуших в качестве условия реставрации принятия им демократических и гуманистических «принципов 1789 года». Граф де Шамбор не считал приемлемым приход к власти через компромисс с нравственными убеждениями.

В предлагаемой статье делается попытка осмыслить влияние идей Николя де Кондорсе на формирование мысли Огюста Конта, а также сопоставить теории прогресса этих французских философов по их ключевым критериям – образованию, науке и праву. В конце XIX века во Франции появилось новое направление интеллектуальной мысли -теория прогресса человеческого разума. Автором этой теории был философ, математик и государственный деятель Николя де Кондорсе. Позже идеи Кондорсе нашли отражение в работах родоначальника позитивизма Огюста Конта, который на их основе создал собственную систему прогресса цивилизации, названную законом трех стадий интеллектуальной эволюции человечества. Доктрину Кондорсе можно представить как некую цельную «систему прогресса», фундаментом которой является понятие «perfectibilité» – бесконечное стремление человека и общества к совершенствованию. Реальный прогресс человеческого разума, по мнению философа, имеет под собой три основы – развитую систему публичного бесплатного образования, прогрессивное право и постоянно совершенствующиеся науку, технику и искусство. Огюст Конт, вдохновленный работами Кондорсе, подчеркивает, что предшественник, во-первых, создал важное научное представление о социальном прогрессе человечества как о непрерывном историческом процессе, а во-вторых, обозначил главный объект исследования социальной философии – изучение фундаментальной последовательности различных социальных состояний. Однако важным отличием идеи прогресса Конта от аналогичной у Кондорсе является ее индустриальная составляющая. Прогресс общества у Конта немыслим без прогресса техники и экономики. И даже цивилизацию Конт определяет как совместное развитие человеческого разума и воздействие человека на природу. Другими словами, прогресс Конта включает в себя прогресс наук, искусств (beaux-arts) и промышленности. В статье обосновывается, что аргументы о важности морального и интеллектуального совершенствования для прогресса, высказанные в заочном споре между Кондорсе и Контом, актуальны и по сей день.

В статье рассматривается, может ли анархизм считаться правой идеологией. Анархизм как идеология, сформулированная в работах Пьера-Жозефа Прудона 1830-1840 годов, изначально располагался в левом крыле политического спектра. Анархист Жозеф Дежак, выступающий за равенство прав мужчин и женщин и не согласный в этом вопросе с Прудоном, назвал себя «либертарием» (libertaire). На английский французское слово «libertaire» было переведено как «libertarian». В силу того, что в XX веке экономические теории, оправдывающие вмешательтство государства в экономику, получили распространение среди тех, кто называл себя либералами, слово «либеральный» стало подразумевать «социалистический», и американские либералы (в первоначальном смысле этого слова) для обозначения своих взглядов начали использовать неологизм анархо-коммуниста Дежака «либертарианец». Автор показывает, что, согласно социальной доктрине Католической церкви, неограниченный либерализм и социализм имеют общие истоки, поскольку эти две идеологии исходят из того, что свобода человека является врожденной, а значит - традиционные установления не должны ограничивать поведение человека. Но идеологические корни анархо-капитализма и либертарианства следует искать в корпусе доктрин французского левого крыла. В 1970-х французский экономист Анри Лепаж перевел английское слово «libertarian» французским неологизмом «libertarien», а не словом «либертарий» (libertaire), что обусловлено тем, что либертарианство стало восприниматься как правая идеология, а потому надо было отличить его от прародителя - либертаризма, который считался левым движением. В статье обосновывается позиция, что получившее в XX веке распространение представления о том, что из-за образования либертарианской партии и анархо-капитализма часть анархистского движения примкнула к правому крылу, несостоятельно.

В статье рассматриваются причины и проблемы революционных выступлений во Франции конца 60-х годов. Автор анализирует истоки революционных волнений и приходит к выводу, что изначально события развивались стихийно, не имели конкретного политического плана и направленного организационного руководства, цели носили утопический характер, методы борьбы были преимущественно анархическими. Выступления были мотивированы романтическим стремлением к свободе, обновлению общества, противодействию тоталитаризму, меркантильности, социальной несправедливости, устаревшим нормам жизни. Участники событий наивно полагали, что спонтанный протест и отказ от подчинения любому устоявшемуся порядку автоматически приведут к пробуждению самосознания людей и преобразованию социальной жизни. В результате они столкнулись с неизбежным парадоксом революционного движения. Утверждая необходимость применения насилия с целью противостояния насилию со стороны власти, революционеры разрушают общественный порядок и правовое состояние во имя построения нового мира свободы, что приводит к колоссальному росту насилия, хаоса и несвободы и вызывает в обществе страх и ностальгию по порядку. Автор исследует позицию Рикера в период революционных событий во Франции. Сам философ оценивает свой опыт деятельности по реорганизации системы управления образованием, опираясь на связи по горизонтали, как фундаментальный провал. Тем не менее, как утверждает Кастийо, в сфере философии Рикер создал глубокую и дальновидную концепцию критики преобразования, основывающуюся на принципе конфликта интерпретаций, позволяющую противостоять разрушению, конструктивно переосмыслить и усовершенствовать систему управления обществом.

В статье исследуется концепция реформы университетского образования Поля Рикера. В период работы в должности профессора Сорбонны философ начинает испытывать неудовлетворенность качеством преподавания в ведущем университете Франции. Анализируя проблемы в сфере высшего образования, он приходит к следующим выводам. Во второй половине ХХ века мир вступил в эпоху культурной революции. Этот процесс заключается в глобальном преобразовании социальной системы и духовной жизни общества, формировании новых представлений о ценностях. Кроме того, демографический взрыв, значительные изменения в области социальной стратификации, потребность общества в квалифицированных специалистах привели к резкому увеличению количества молодых людей, желающих получить высшее образование. В этих условиях назрела необходимость реформирования системы университетского образования в соответствии с требованиями времени. Рикер разрабатывает проект реорганизации высшего образования, основной идеей которого должен был стать принцип открытого диалога в процессе обучения. По мнению философа, следовало отказаться от устаревшей трактовки преподавания как формальной трансляции сложившейся совокупности знаний от учителя к пассивно воспринимающим информацию ученикам, рассматривать обучение не как усвоение системы статичных истин, а как творческий процесс интерпретации изучаемого материала, предполагающий готовность обсуждать и решать возникающие проблемы. Учебные программы нужно формировать модульно-элективным способом с учетом индивидуальных запросов учащихся. Университеты должны стать центрами творчества и научных инноваций. Для реализации этой цели понадобится реформировать университеты как образовательные учреждения, сделав преподавание эффективным и гибким, упразднив излишние административно-бюрократические установления. Рикер приступил к осуществлению своего проекта в Нантерском университете, созданном в качестве авангарда обновления системы высшего образования. Однако революционные события 1968 года во Франции привели к краху его педагогического эксперимента. Сам философ объяснял причину своего провала тем, что он выстраивал систему управления процессом образования, опираясь на отношения по горизонтали, и недооценивал важность отношений по вертикали. Автор приходит к заключению, что несмотря на постигшую Рикера неудачу в период реформаторской деятельности в Нан-терском университете, его педагогическая концепция является глубокой и обоснованной. Многие рекомендации философа согласуются с комплексом мероприятий по реформированию высшего образования, проводившихся во Франции в конце 60 - начале 70-х годов. Замысел Рикера остается актуальным в современную эпоху и предвосхищает некоторые идеи новой модели системы образования ХХ1 века.